Чудеса фотошопа на сайте РПЦ / Патриарх Кирилл и рейдерский захват квартиры

Ранее там были опубликованы те же самые снимки патриарха, однако они были отредактированы так, чтобы часов на руке Кирилла не было видно. Это привлекло внимание некоторых блогеров, заметивших, что те, кто убрал в фоторедакторе «Фотошоп» часы, забыли «стереть» также и их отражение на полировке стола, за которым сидит верховный иерарх церкви.

Патриарх Кирилл утверждал, что предмет роскоши ему подарили, но он им не пользуется. Кроме того, глава РПЦ пояснил, что опубликованная в некоторых СМИ фотография, где у него на руке надет Breguet, является коллажем. «Да, я ношу часы. Вот эти часы мне подарил (президент) Дмитрий Анатольевич (Медведев). Это наши русские часы, недорогие часы с гербом – маленькие, аккуратные часы», — процитировал журналист Владимир Соловьев слова патриарха.

Спецкор «Новой» в поиске мистических наночастиц дошел до квартиры Патриарха Кирилла и его подруги Лидии Леоновой

В драматической истории «Дома на набережной» конфликту хозяйствующих священнослужителей невозможно подобрать нужный раздел. Таких разборок знаменитый дом еще не знал, хотя бывало здесь всякое. За 1937—1938 годы сменились почти все жильцы, режим подверг репрессиям почти каждого обитателя дома, расстреляны 248 человек. Жили здесь Тухачевский, Бухарин, Рыков, Блюхер, Егоров… На жилплощадь ликвидированных «старых большевиков» заселяли молодых — Хрущева, Косыгина и др. И снова в результате «дворцовых переворотов» и аппаратных войн у квартир появлялись новые владельцы.

И вот современные хроники знаменитого дома. Патриарх Кирилл (в миру Владимир Гундяев, проживает: г. Москва, ул. Серафимовича, 2, кв. ***, 12-й этаж) может через суд заполучить квартиру соседа снизу — священника о. Георгия, когда-то главы Минздрава Юрия Шевченко. Впрочем, решает квартирный вопрос не сам первоиерарх, а его знакомая и доверенное лицо — гражданка Лидия Леонова.

Подробности уже известны: через суд гражданка Леонова требует возместить ущерб, который нанес квартире Гундяева Юрий Шевченко, затеяв у себя евроремонт. Ущерб оценен в 26 миллионов рублей, квартира экс-министра уже арестована судом в обеспечение выплаты. Как сказано в решении, нанесла такой вред имуществу пыль, пришедшая снизу, и некие «наночастицы». Вместе с пылью они попортили мебель на 2,6 млн, повредили книги на 6,3 млн и пр.

Исследование «наночастиц» по заказу представителей Леоновой проводил Институт общей и неорганической химии им. Курнакова РАН. Ученые заключили, что «наночастицы» эти при контакте с человеком «могут оказывать негативное воздействие на здоровье, вызывая заболевания, в том числе онкологические». Кроме прочего, «выявлены соединения, потенциально опасные для здоровья: компоненты смесей и красок CaCO3 (известняк), CaSO42H20 (гипс)…»

Веря в сугубо научную мотивацию исследователей, я обратился в институт за пояснениями. Речь идет — ни много ни мало – о научной бомбе и прорыве русских химиков, описывающих опасность для здоровья известки и гипса и открывших «наночастицы».

Но вопросы мои так и остались без ответа, разговаривать с прессой химическая лаборатория отказалась. Вероятно, все дело в научной тайне. Пришлось самому отправиться на поиски мистических «наночастиц».

Начнем с места преступления – откуда «наночастицы» пошли на Патриарха Кирилла Гундяева и жительницу Леонову – с квартиры Шевченко. В среду с его старшим сыном Юрием и прорабом Андреем мы поднимаемся обследовать помещение (сам отец семейства живет за городом и приезжать не стал).

— Пока войти еще можно, хотя тут повсюду камеры ФСО, — беспокоится, стоя перед дверью лифта, Юрий. – Несколько раз уже приходили люди, стучали в дверь: мол, еще обитаете? Ну, меня не было, Андрей был….

— Приходили-приходили, — тревожно вставил прораб Андрей. – У них здесь в доме вообще где-то пост, все под колпаком ходим.

Неприметный подъезд «Дома на набережной» совсем не выдавал ужасов – былых и текущих. Скромно покрашенные стены и высоченные побеленные потолки освещала простецкая лампочка – как в подъездах хрущевок. Старый лифт с кряхтеньем открыл двери. Шевченко-младший ткнул пальцем кнопку десятого этажа. Кабина дернулась вверх.

— А 12-й видите? Туда только с ключом лифт идет, — Шевченко-младший показал на замочную скважину в кнопке последнего этажа. – Как в пентхаусах.

— Давайте зайдем к ним в гости, — предложил я.

— Нет-нет, — испуганно возразил Шевченко-мл. – Меня потом еще обвинят в давлении, угрозах, зачем усугублять?

— Вы могли бы поговорить как соседи. Вы даже толком с ними не контактировали. Могли бы хоть выпить чаю вместе!

— Да не те это люди, чтоб чай пить! – разозлился Шевченко. – Они нашу квартиру при ее стоимости 50 миллионов – с помощью приставов оценили в 15. Хотят пустить с молотка. А оставшуюся сумму затем можно взыскать тем же макаром со второй нашей квартиры!

— То есть?..

— В этом же доме. Так что говорить не о чем. Это абсолютно криминальный отъем собственности. Казалось бы, люди мы воцерковленные, не говоря уже о папе и Кирилле, но духовностью тут со стороны Патриарха совсем не пахнет. А эта его знакомая Леонова? Слышал, ей нужны двухэтажные апартаменты…

Лифт резко остановился. Андрей распахнул двери квартиры. Пол уложен морковно-белой плиткой, высокие окна до потолка. 150 квадратных метров с потрясающим видом на юго-запад города абсолютно пусты, никаких вещей и мебели. Из комнат почти панорамный обзор: Шуховская башня, церетелиевский Петр, к Кремлю неспешно идет прогулочный корабль «Фердинанд», а вот — храм Христа Спасителя и даже кусочек Сити. Такой же вид должен открываться из окон квартиры Патриарха.

Рабочие, делавшие ремонт по утвержденному в БТИ проекту, снесли здесь только одну перегородку и объединили ванную с туалетом. Если судить по планировке подъезда, «наночастицы» с пылью могли бы попасть в квартиру Патриарха через поврежденные вентиляционные шахты. Проходят они внутри одной из стен дома. Но ее как раз рабочие не трогали. Откуда же взялся толстый слой пыли? В акте осмотра поврежденного имущества указывается, что проникла она и в книжные шкафы, угрожала старинной фурнитуре (шарманка, лампа, стол декоративный) и технике (телевизор Bang Olufsen, аудиоколонки той же марки)…

После уговоров Шевченко соглашается подняться в квартиру святейших соседей. Идем на последний этаж. Но попасть на площадку невозможно – вместе с лифтом ее закрывает что-то вроде сплошного металлического саркофага. Звоним в домофон, но никто не открывает. На окне подъезда в горшках стоят кактус и «тещин язык».

— Жильцы утверждают, что Леонова бывает в квартире раз в месяц, — с облегчением вздыхает Шевченко-младший. – А Кирилла тут вообще не видели. Явно он здесь не живет, у него же несколько официальных резиденций. Поэтому можно допустить наличие бытовой пыли…

— Хорошо, не живут. И даже если вы запылили им квартиру, зачем так жестко отжимать у вас собственность?

— Нехристианская какая-то агрессия, — серьезно замечает прораб Андрей.

— Раньше отец мог легко выйти на Кирилла и на кого угодно. У него же обширные были связи, — говорит Шевченко-младший. – А сейчас отец плохо себя чувствует. Может, он показался легкой наживой.

Мои поиски заканчивались, но следы «наночастиц», Патриарха и г-жи Леоновой так и не проявились. Журналист, расследующий бизнес-активность Патриарха и его окружения, полагает, что вряд ли ближайшего партнера Кирилла Лидию Леонову устраивает скудная по метражу квартирка в «Доме на набережной». А жилье Шевченко вполне может подойти для расширения площади до солидных 300 м. Сам же патриарх хранит молчание, несмотря на публичные обращения к нему семьи Шевченко. Не удается им найти и посредника, готового уговорить Кирилла пойти на мировую. В квартиру он не приходит, застать его дома нет никакой надежды. Хотя церковные бабушки из храма Николая Чудотворца у южной стены «Дома» заверили меня, что зажженный свет в квартире и «силуэты великого владыки Кирилла» все же возникают раз в два-три месяца. Для завсегдатаев этого храма даже сам вид апартаментов Патриарха – как святыня.

— Когда увидим в окне его, молимся за владыку нашего, — сообщила мне бабушка Лизавета.

— А за женщину из его квартиры, Лидию Михайловну, молитесь? – поинтересовался я.

— Типун тебе на язык, внучек, – встревожилась Лизавета. – Великий грех так про владыку говорить!

У подъезда на тротуаре стоят, пристально меня рассматривая, двое мужчин с одинаково мрачным выражением на лицах, в одинаковых «алясках», что-то жуют. Провожают взглядом. Наконец один из них вслед говорит: «Ну, до свидания».