Рейс 007: Цель уничтожена

1 сентября 1983 года самолет «Боинг-747» южнокорейской авиакомпании нарушил воздушное пространство СССР, после чего был сбит истребителем Су-15. Лайнер упал в море около острова Сахалин. Погибли 269 человек.

1 сентября 1983 года; обычный международный рейс КАЛ 007 Нью-Йорк - Анкоридж (Аляска, США) - Сеул (Южная Корея). Приблизительно через четыре часа после вылета из Анкориджа «Боинг-747» связался с Центром УВД в Токио и доложил о своем продвижении к Сеулу.

В 17.07 по Гринвичу (5.07 утра на Сахалине) пилоты сообщили, что прошли контрольную точку NIPPI (хотя на самом деле лайнер летел над российским полуостровом Камчатка по направлению к Сахалину).

В 17.15 корейский лайнер попросил у Токио разрешения подняться на высоту 11 000 м. Разрешение было дано, и диспетчер получил подтверждение - маневр завершен. Через несколько минут в Токио услышали последние слова пилота: «Кориэн Эйр 007...»

В 17.26.22 «Боинг 747-200Б» достиг точки, откуда до международного воздушного пространства оставалось 90 секунд полета - примерно 19 км. И в этот момент его сбил пилот советского сверхзвукового истребителя Су-15 Геннадий Осипович. Корейский лайнер начал падать по спирали по направлению к ледяным водам Японского моря, у острова Монерон. Нарушитель границы был сбит с помощью двух оружейных систем - тепловой ракеты, которая вывела из строя двигатель, и радиолокационной самонаводящейся ракеты, попавшей в стабилизатор.

В течение 14 минут огромный самолет падал с высоты 11000 м в море, западнее российских военных баз на острове Сахалин. По официальным данным, на борту находились 269 пассажиров и членов экипажа.

По оценкам западных экспертов, в ту ночь видимость на высоте более 11000 м была хорошая. Более того, как они считали, советские пилоты, как и пилоты США и других западных стран, должны различать силуэты самолетов. Горбатый «Боинг-747» (его называют «баклажаном») ни с чем не перепутаешь. Окрашенный в белый цвет реактивный лайнер летел над облаками. К тому же специалисты западной разведки сходились на том, что операторы советских радарных станций заносили в журнал сведения обо всех коммерческих рейсах, чьи маршруты проходили рядом с границей. Поэтому ошибка исключена: летчик знал, что атакует пассажирский лайнер.

Рассказывает летчик Геннадий Осипович: «Как обычно, 31 августа заступил на дежурство. В шестом часу дают наконец мне команду «воздух». Я запустил двигатель, включил фару, так как полоса еще не освещена, и стал выруливать. Мне передали курс - море. Быстро набрал указанные 8 тысяч метров - и пошлепал. Почему-то был уверен: наши пустили контрольную цель, чтобы проверить дежурные средства, потренировать нас. А меня подняли как наиболее опытного.

Прошло уже восемь минут полета. Вдруг штурман наведения передает: «Впереди цель - самолет-нарушитель. Идет встречным курсом». Погода тогда стояла нормальная. Сквозь редкие облака я вскоре увидел самолет-нарушитель. Что значит «увидел»? Разглядел впереди летящую точку размером от двух до трех сантиметров. Мигалки у нее включены.

Минутку: что такое летчик-истребитель? Это вроде как овчарка, которую все время натаскивают на чужого. Я видел, что впереди идет тот самый - чужой. Я же не инспектор ГАИ, который может остановить нарушителя и потребовать документы. Я шел следом, чтобы пресечь полет. Первое, что должен был сделать, - посадить его. А если не подчинится, любой ценой пресечь полет. Других мыслей у меня просто не могло быть.

Так вот, приблизившись, я захватил его радиолокационным прицелом. Тут же загорелись головки захвата ракет. Зависнув от него в 13 километрах, я доложил: «Цель в захвате. Иду за ней. Что делать?» Земля отвечает: «Цель нарушила государственную границу. Цель уничтожить...»

Первая ракета ушла, когда удаление между нами было 5 километров. Только теперь я по-настоящему рассмотрел нарушителя: больше Ил-76, а по очертаниям чем-то напоминает Ту-16. Беда всех советских летчиков том, что мы не изучаем гражданские машины иностранных компаний. Я знал все военные самолеты, все разведывательные, но этот не был похож ни на один из них. Однако я ни минуты не думал, что собью пассажирский самолет. Все что угодно, только не это! Разве мог я допустить, что гонялся за «Боингом»?.. Теперь видел, что передо мной большой самолет, с включенными огнями и мигалками.

Первая ракета попала ему в хвост - вспыхнуло желтое пламя. Вторая снесла половину левого крыла - тут же погасли огни и мигалки.

Встретили меня как героя. Весь полк встречал! Молодежь смотрела на меня с завистью. А старики сразу взяли на абордаж - ставь бутылку!.. Помню: инженер полка обнял, руку трясет и кричит: «Все сработало, молодец!» Словом, ликование. Ведь не каждый день нарушителя удается «завалить». Правда, уже на земле у меня возникло какое-то непонятное ощущение. И когда позвонил комдив, я поинтересовался на всякий случай: не наш ли был? «Нет, - ответил он мне. - Был иностранец, так что верти дырку в погонах для новой звездочки».

Все это было утром 1 сентября. А потом началось невообразимое. Прилетела комиссия. На меня все вдруг стали смотреть как на сукиного сына, - разумеется, кроме полковых ребят.

Уже позже я много раз прокручивал в голове ту ситуацию. И могу честно сказать: не было у меня мысли о том, что летит впереди пассажирский самолет. Я видел перед собой нарушителя границы, которого надо уничтожить. За время службы много раз поднимался на перехват, мечтал о такой ситуации. Знал: если нарушитель появится, я его не упущу. Даже сон за несколько лет до этого видел очень похожий на то, что произошло в действительности. Так что не упустить нарушителя - это, если хотите, суть летчика-перехватчика.

Вскоре позвонил министр обороны Устинов - и все, словно по команде, снова заулыбались. Сразу прилетели корреспонденты Центрального телевидения...»

Даже пятнадцать лет спустя журналисты спрашивали Осиповича, следовало ли ему открывать огонь. Бывший летчик, уже вышедший на пенсию, отвечал, что, если бы такую команду получил сегодня, выполнил бы ее, не задумываясь, возможно, даже раньше, ибо ни минуты не сомневался, что перед ним разведывательный самолет. В противном случае, говорит Осипович, его уволили бы из армии или даже отдали под суд. Далее летчик справедливо заметил, что в подобной ситуации американцы без колебаний сбили бы самолет-нарушитель, причем значительно быстрее, чем это сделали мы.

На протяжении 18 часов не давалось никаких официальных разъяснений по поводу пропавшего лайнера. Наконец государственный секретарь США Джордж Шульц ошеломил мир, объявив, что узнали специалисты американской разведки, анализируя информацию, выданную компьютерами: КАЛ-007 был сбит в воздухе советскими военными. «Люди во всем мире потрясены этим происшествием», - заявил президент Рональд Рейган. Один из американских конгрессменов сказал: «Атаковать безоружный гражданский самолет - все равно что атаковать автобус со школьниками».

Два дня представители Советского Союза не давали никаких комментариев. Затем ТАСС опубликовало заявление относительно «неопознанного самолета», который «грубо нарушил государственную границу и вторгся на большую глубину в воздушное пространство Советского Союза». Утверждалось, что истребители-перехватчики сделали только предупредительные выстрелы трассирующими снарядами. В заявлении имелись также намеки, что полет выполнялся под руководством американцев со шпионскими целями.

Страсти на международной арене накалялись. По всему миру прошли демонстрации протеста против действий СССР. «Цивилизованные страны не признают отклонение от маршрута преступлением, за которое полагается смертная казнь», - бушевала Джин Киркпатрик, представитель США в ООН. Делегаты прослушали ленту с записью радиопереговоров советского пилота. Полученная из Управления национальной обороны Японии пленка доказывала, что самолет был сбит. Министр иностранных дел СССР Андрей Громыко заявил: «Советская территория, границы Советского Союза - священны. Независимо от того, кто прибегает к провокациям подобного рода, он должен знать, что понесет всю тяжесть ответственности за подобные действия».

Из Кореи скорбящие родственники прилетели на Хоккайдо, и на паромах их доставили в воды, где было найдено тело ребенка, одного из пассажиров рокового рейса. В память обо всех погибших на воду были спущены венки и букеты живых цветов.

Несмотря на суровые погодные условия и большую глубину океанских ущелий, поисковики продолжали работу вплоть до 7 ноября. Истину предстояло установить, используя компьютерные записи и данные последних часов полета КАЛ-007, полученные с помощью совершенно секретного оборудования и наблюдателей разведывательных служб.

Через восемь дней после крушения самолета начальник Генерального штаба Николай Огарков выступил по советскому телевидению с новой версией. Признав косвенным образом, что советские истребители «остановили» авиалайнер двумя ракетами класса «воздух-воздух», он утверждал, что советские службы наземного слежения перепутали КАЛ-007 с американским самолетом-шпионом, находившимся в том же районе.

аршал обвинил корейский авиалайнер в причастности к шпионажу в пользу Соединенных Штатов. Огарков рассказал о параллельных курсах, по которым летели КАЛ-007 и американский самолет РС-135, выполнявший разведывательную миссию. Чисто военное решение об уничтожении пассажирского авиалайнера было принято командующим Дальневосточным военным округом, а не высшим военным или гражданским руководством, подчеркнул маршал.

Западные наблюдатели бурно возражали Огаркову. Да, говорили они, американский разведывательный самолет РС-135 за два часа до ракетной атаки действительно прошел в 145 километрах от КАЛ-007, следуя в противоположном направлении. Но советский летчик-истребитель наблюдал корейский авиалайнер, который в полтора раза больше PС-135! Осипович дважды сообщал, что видит навигационные и проблесковые огни.

Советская сторона продолжала настаивать, что командир корейского лайнера Чон специально увел свой авиалайнер с курса, чтобы пройти над засекреченным районом. На острове Сахалин были расположены военно-морской центр и шесть военно-воздушных баз, имевшие стратегическое значение. На полуострове Камчатка осуществлялись испытательные запуски межконтинентальных баллистических ракет. Это был жизненно важный рубеж советской обороны. В Охотском море, раскинувшемся между ними, курсировали атомные подводные лодки, чьи ракеты были направлены на цели в США.

На Западе полагали, что для разведки секретных объектов не было никакой нужды подвергать опасности жизни гражданских лиц, так как «Боинг-747», летевший ночью и на большой высоте, не мог получить ценной информации. Президент Южной Кореи Чон Ду Хван раздраженно отверг объяснение маршала Огаркова: «Никто в мире, кроме советских властей, не поверит, что 70-летнему старику или четырехлетнему ребенку позволили бы лететь на гражданском самолете, задача которого - нарушение советского воздушного пространства в шпионских целях». И действительно, за исключением одного американского конгрессмена, остальные пассажиры - обычные граждане.

Но вопросов, требующих ответа, не становилось меньше. Почему опытный пилот, пользуясь современнейшим оборудованием, так далеко отклонился в глубь советской территории? Все три «инерционные навигационные системы» (ИНС), установленные на корейском самолете, имели гироскопы и акселерометры, которые должны вести самолет по заранее намеченному маршруту. Чтобы избежать сбоя в системе, все три компьютера работали автономно, получая информацию независимо друг от друга. Не случилось ли так, что во все три компьютера были введены неверные координаты?

Возможно ли, что экипаж пренебрег обязанностью сверить координаты ИНС с координатами на полетных картах, как это обычно делается? Мог ли опытный пилот забыть проверить, совпадает ли действительное местонахождение самолета с контрольными точками, отмечаемыми ИНС во время полета? Или выход из строя электрооборудования парализовал важнейшие навигационные системы, огни и радиопередатчики? Вероятность такого развития событий крайне мала. Каждый из трех блоков ИНС имел автономное питание. Огни поддерживались в рабочем состоянии любым из четырех электрических генераторов, по одному на каждый реактивный двигатель воздушного судна. Вплоть до рокового взрыва экипаж ни на минуту не терял связи с наземными станциями слежения, расположенными вдоль маршрута.

Командир Чон в своем последнем радиоконтакте с Токио уверенно доложил, что находится в 181 км юго-восточнее японского острова Хоккайдо. На самом деле он находился ровно в 181 км севернее острова. Почему авиадиспетчеры не сообщили ему об ошибке? Пролетел ли он целенаправленно над закрытой советской территорией, чтобы уменьшить расход дорогого топлива для своих экономных хозяев?

Самолет и так летел по маршруту «Ромео-20», в непосредственной близости от советской территории. Экипажи обычно использовали метеорадары, чтобы увериться, что не пересекли границу. Документы свидетельствуют, что никогда раньше во время регулярного рейса лайнер не отклонялся от утвержденного плана полета. К тому же южнокорейцы лучше других знали о риске, связанном с отклонением от курса. В 1978 году советские военные обстреляли сбившийся с пути корейский лайнер и заставили его приземлиться. «Боинг-707» тогда потерял управление и снизился почти на 10000 м, прежде чем его удалось выровнять и посадить за Полярным кругом, на замерзшем озере недалеко от Мурманска. Двое пассажиров погибли; оставшиеся в живых, включая 13 раненых, были спасены. Советская сторона выставила южнокорейскому правительству счет «за услуги» - 100 тысяч долларов.

Эксперты пытались ответить на вопрос, почему все-таки корейский «Боинг» сбился с курса? В результате расчетов, выполненных после имитации условий полета на механическом стенде компании «Боинг» на заводе в Сиэтле, появилось следующее объяснение. Когда командир авиалайнера Чон вылетал из Анкориджа, он не сверил заранее запрограммированный курс полета с системой ИНС, поскольку высокочастотный радиомаяк аляскинского аэропорта временно отключили для профилактики. Положившись при взлете на свой компас, пилот установил по нему курс 246. Отклонение от предписанного маршрута «Ромео-20» в таком случае составило бы 9 градусов по компасу. Если командир экипажа продолжал бы идти этим курсом и не переключился на ИНС, его ошибка вкупе со скоростью ветра в верхних слоях атмосферы могла привести КАЛ-007 прямо под ракеты бдительных советских истребителей-перехватчиков.

Несмотря на грозные обвинения и контробвинения дипломатов и политиков, никто не хотел, чтобы инцидент вылился в конфронтацию великих держав. Президент Рейган говорил о «преступлении против человечества», но ответные меры США, такие, как просьба к другим странам прекратить на два месяца воздушное сообщение с Советским Союзом, были взвешенными. Одиннадцать западных государств согласились на не столь продолжительные санкции. Смерть невинных мирных граждан - трагедия, но мировое сообщество, казалось, было согласно, что месть или наказание не должны препятствовать развитию отношений, благодаря которым можно спасти миллионы жизней.

Даже опубликование фактов об уничтожении КАЛ-007 не помешало советским и американским представителям в Женеве продолжить активные переговоры о проекте соглашения по ядерным вооружениям. По словам Рейгана, подход США заключался в «демонстрации негодования при продолжении переговоров».

Советская сторона гнула свое: вся эта операция с гражданским «Боингом» организована американскими спецслужбами. В ней приняли участие службы военно-воздушных, военно-морских, наземных и даже космических сил американской разведки. Задавались все те же вопросы: как мог самолет, оснащенный первоклассными средствами навигации, отклониться от трассы более чем на 500 км? Почему экипаж «Боинга-747» не скорректировал курс, когда вышел в зону Камчатки, хотя точно знал, что его маршрут вплоть до Японии проходит над океаном? По какой причине самолет не просто беспомощно блуждал два с половиной часа в воздушном пространстве Советского Союза, а достаточно четко маневрировал, дабы оказаться над наиболее важными стратегическими объектами? Наконец, почему наземные службы, отвечающие за трассу Нью-Йорк - Сеул, не приняли никаких мер, чтобы вернуть машину на давно выверенный, отработанный курс, и не оповестили советские власти о якобы «заблудившемся» самолете?

Многие обращали внимание на то, что этот рейс не случайно выполнялся в составе почти удвоенного по числу лиц экипажа, а возглавлял его бывший личный пилот сеульского диктатора полковник южнокорейских ВВС Чон Бен Ин. Вот что писала о нем «Нью-Йорк таймс»: «Командир рейса 007 Чон Бен Ин (45 лет) ушел в отставку с действительной службы в звании полковника ВВС в 1971 году. В следующем, 1972 году поступил на службу в южнокорейскую компанию «Кориэн Эйрлайнз». Он опытный пилот, имеющий за плечами 10627 часов полетного времени (из них на «Боинге-747» -- 6618 часов). На тихоокеанской трассе Р-20 он работал более пяти лет; в 1982 году был награжден за безаварийную работу; иными словами, это ас южнокорейских ВВС. Поэтому просто бессмысленно утверждать, что он чем-то был «отвлечен» во время полета».

Каждый этап действий самолета-нарушителя безукоризненно совпадал с появлением в данной зоне спутника-шпиона «Феррет-Д». Когда «Боинг» вышел за пределы международного коридора, «Феррет-Д» прослушивал советские радиоэлектронные средства на Чукотке и Камчатке, которые работали в обычном режиме боевого дежурства. На своем следующем витке «Феррет-Д» оказался над Камчаткой в тот самый момент, когда самолет-нарушитель проходил над стратегическими объектами в южной части полуострова и фиксировал увеличение интенсивности работы советских радиолокационных средств. А третий виток спутника-шпиона совпал с полетом «Боинга» над Сахалином и позволил ему следить за работой дополнительно включенных средств ПВО на Сахалине и Курильских островах.

Японский журналист Акио Такахаси заметил: «Все то время, что советские истребители-перехватчики преследовали в сахалинском небе самолет-нарушитель, на станциях радиоперехвата ВВС японских сил самообороны в Вакканай и Немуро дежурные диспетчеры не отрывали глаз от экранов радаров. Они получали исчерпывающую информацию о ходе полета южнокорейского «Боинга-747».

Гигантская система антенн на американской базе Мисава в префектуре Аомори также перехватывала содержание радиосвязи советских истребителей с командным пунктом ПВО. С максимальной загрузкой работали средства радиоперехвата американских ВМС в Камисэтани, в пригороде Иокогамы, которые немедленно направляли полученную информацию в Агентство национальной безопасности (АНБ) США. Туда же отправлялись данные радиоэлектронной разведки, поступавшие от американского самолета РС-135. АНБ в свою очередь ежеминутно докладывало в «ситуационную комнату» в Белом доме о ходе операции с южнокорейским самолетом.

Вызывает недоумение загадочное нежелание экипажа лайнера, пролетая над специальными контрольными точками, докладывать о своих координатах на землю, что является грубым нарушением правил ведения полета.

Американская администрация так и не дала объяснения действиям нескольких разведывательных самолетов ВВС США, находившихся в непосредственной близости от советских границ в ночь на 1 сентября. Причем одним из них - РС-135 - в течение некоторого времени сопровождался южнокорейский «Боинг». Если самолет «случайно отклонился от курса», почему американцы не предупредили об атом экипаж, вопрошал английский ученый Р. Джонсон.

Появилась информация, что пилоты «Боинга» за крупную сумму были наняты американскими спецслужбами. Свидетельства этого привели адвокаты Мэлвин Бэлаи и Чарлз Харман, представляющие интересы семей экипажа лайнера. По их словам, вдовы командира «Боинга» и его помощника рассказали, что их мужьям пообещали солидную сумму в долларах, если они нарушат воздушную границу СССР и пролетят над советской территорией. Между южнокорейской авиакомпанией и американской разведкой заранее была достигнута на сей счет тайная договоренность. Пилотов заставили согласиться на выполнение шпионской операции.

«Мой муж не скрывал страха перед этим полетом, - говорила вдова командира Чхон И Чжи. - За два дня до рейса он стал нервничать еще больше и застраховал свою жизнь на крупную сумму в пользу семьи. «Мне очень не хочется лететь - это весьма опасно», - сказал он мне на прощание».

Сразу после падения лайнера начались интенсивные поиски «черного ящика», который содержит записи параметров полета и переговоров экипажа. Работавший от аккумулятора радиомаяк «черного ящика», хоть и сконструирован таким образом, чтобы передавать сигнал даже с глубины 6000 м, разрядился бы через месяц. С полностью заряженным аккумулятором его можно было услышать из любой точки в пределах пятимильной зоны.

В той лихорадочной атмосфере, согласно сообщениям с американского авианосца «Стертет», лишь по чистой случайности удалось избежать столкновения судов в открытом море западнее Сахалина. В результате оба «черных ящика» оказались в руках советских спецслужб.

Самописец зафиксировал последние 30 минут полета. Расшифрованные переговоры экипажа «Боинга» не приподняли завесу тайны над этим более чем странным происшествием. Так и осталось невыясненным, почему самолет оказался в 600 км от заданной ему трассы полета Анкоридж - Сеул.

Анализ расшифровки показаний «черного ящика» свидетельствует о том, что полет самолета продолжался 5 часов 26 минут 18 секунд. С 4-й минуты 18-й секунды и высоты 1450 м полет выполнялся с помощью автопилота, в режиме автоматической стабилизации магнитного курса примерно 246 градусов, без подключения инерциальных систем к автопилоту в течение всего полета (при этом основной режим полета над океаном - автоматическое управление от инерциальных систем).Высота полета составляла последовательно 9450, 10050 и 10650 м, а воздушная скорость 910-920 км/ч. На всем протяжении полета инерциальные системы находились в работоспособном состоянии; экипаж, используя их показания, регулярно докладывал на наземные пункты управления (в основном через самолет КАЛ-015) о расчетном и якобы фактическом времени пролета поворотных пунктов маршрута, расположенных на международной трассе, о направлении и скорости ветра, остатке топлива, чем заранее готовил неопровержимое, с точки зрения экипажа, алиби. Даже в момент декомпрессии (аварийная ситуация после попадания ракет - в 6.24.56 1 сентября по сахалинскому времени и 22.24.56 31 августа по московскому времени) экипаж ничем не выдал преднамеренного характера отклонения от маршрута (на последнем участке удаление от международной трассы составляло до 660 км, при этом фактическая линия пути самолета в районах Камчатки и Сахалина, по данным аварийного самописца, в основном совпадает с проводкой войск ПВО СССР).

8 декабря 1992 года в Москве начали совместную работу эксперты Южной Кореи, Японии, США, России и ИКАО по изучению записей бортовых самописцев. Одним из первых шагов российской комиссии стала поездка на остров Сахалин с целью найти следы поднятых с морского дна личных вещей и документов погибших пассажиров (таких предметов было поднято много). Членам комиссии удалось найти свидетеля, а потом и место захоронения кусков обшивки самолета, какие-то детали, кроссовки, куртки, фотоаппараты, магнитофоны, книги, документы. Все это сбросили в большую силосную яму в «закрытой» точке острова и подожгли; при этом было использовано две бочки солярки.

10 января 1993 года в рамках обеспечения работы международной комиссии представитель России - председатель российской государственной комиссии по расследованию гибели «Боинга» Юрий Петров - вручил в Париже генеральному секретарю ИКАО Филиппу Роша весь пакет документов, относящихся к трагедии.

Одновременно с этим в Оттаве (Канада) экспертной группой ИКАО проводилась расшифровка записей, представленных японской стороной. 14 июня 1993 года Советом ИКАО был опубликован многостраничный доклад по результатам расследования обстоятельств трагедии.

В разделе «Выводы» отмечено: 3.12. Летный экипаж КАЛ-007 не выполнил надлежащих навигационных процедур, которые обеспечивают выдерживание воздушным судном заданной линии пути в течение всего полета. (Не обнаружено каких-либо данных, свидетельствующих о том, что экипаж знал об отклонении от запланированного маршрута, несмотря даже на то, что это отклонение имело место в течение пяти часов. Все это время для управления использовался автопилот, при этом по плану полета требовалось 9 раз менять магнитный курс.

Эксперты ИКАО предположили, что, по всей видимости, у членов экипажа «Боинга», которым в предшествующие несколько недель приходилось много и интенсивно летать, пересекая по несколько раз часовые пояса с огромной разницей во времени, внимание, сосредоточенность, способность адекватно оценивать ситуацию были ослаблены. Рутинные операции - вроде сверки показаний различных приборов, «держащих» маршрут, - казались им не очень обязательными. Экипаж всецело полагался на автопилот. Экипаж не знал также и о присутствии истребителей-перехватчиков. Автопилот был отключен только после того, как «Боинг» уже подбили.)

3.19. По данным представителей США, военным радиолокационным постам на Аляске не было известно в реальном времени о том, что воздушное судно следовало в западном направлении с нарастающим отклонением к северу (то есть КАЛ-007 прошел через опознавательную зону американской ПВО без специального разрешения...).

3.32. Командование ПВО СССР сделало вывод, что КАЛ-007 - разведывательное воздушное судно РС-135 США, перед тем как отдало приказ о его уничтожении. Советской стороной не были предприняты исчерпывающие усилия по опознанию воздушного судна, хотя оставались сомнения относительно его принадлежности и типа.

3.33. Военные радиолокационные посты оборонного ведомства Японии располагали информацией о том, что какое-то воздушное судно следует в воздушное пространство СССР над островом Сахалин. По данным представителей Японии, они не знали, что это гражданское воздушное судно, отклонившееся от заданной линии пути (КАЛ-007 был обнаружен радиолокационными станциями сил самообороны Японии за 14 минут до гибели, с кодом вторичного ответчика 1300, а не 2000, как положено. Это обстоятельство не позволило ПВО Японии своевременно опознать КАЛ-007).

Фактически в докладе никто не представлен в качестве главного виновника случившегося. Остается загадкой и то, что случилось с телами пассажиров. Этот вопрос экспертами ИКАО подробно не рассматривался, хотя у специалистов ИКАО не вызывало сомнения, что был сбит действительно пассажирский авиалайнер.

Специалистами французского бюро расследования было установлено, что записи переговоров на борту лайнера (как между членами экипажа, так и объявления членов экипажа пассажирам) - «первоисточники переговоров», то есть это не имитация переговоров с помощью заранее сделанной магнитной записи. Установлено даже, что второй пилот докладывал, будучи в кислородной маске. Поэтому сомнений о наличии на борту экипажа и пассажиров у комиссии ИКАО нет. Кроме того, водолазами были подняты фрагменты человеческих тканей, кожи, которые потом исследовались в Центре судебной медицины.

Расследование ИКАО позволило ответить на один очень важный вопрос - сколько минут продолжалось падение самолета. В одном из выводов доклада утверждается, что доклад Осиповича о попадании в «Боинг» двух ракет ошибочен. В частности, еще через минуту с лишним после атаки с борта КАЛ-007 шли радиосигналы с использованием высокочастотной радиостанции номер один, антенна которой располагается именно на конце левой плоскости крыла (значит, крыло не было перерублено пополам взрывом ракеты). Ни один из двигателей «Боинга», вероятнее всего, не был поврежден. Дважды бортинженер подбитого самолета отметил - это слышно на магнитофонной записи одного из «черных ящиков», - что двигатели функционируют нормально. В «Боинг» попала только одна ракета, имевшая радиолокационную головку самонаведения, которая должна была взорваться на удалении 50 м от цели, повредив систему управления самолетом.

Сразу после атаки «Боинг» стал набирать высоту и через 40 секунд поднялся больше чем на километр - с 35000 футов до 38250 футов. И только затем он стал снижаться, но не падать, а, по сути, планировать (вертикальная скорость снижения в этот момент составляла 12000 футов в минуту), хотя и с возрастающей скоростью, по спирали.

В последний раз КАЛ-007 был зафиксирован радарами на высоте 5000 м через девять минут после того, как его подбил Су-15. Затем радиолокационный контакт был потерян. К тому времени оба самописца уже вышли из строя. Эксперты ИКАО не смогли дать ответ на этот вопрос, но констатировали, что в этот момент - на 104-й секунде после атаки - «Боинг» был на высоте 33850 футов, имел воздушную скорость 282 узла и вертикальную скорость снижения около 5000 футов в минуту. Замедление скорости снижения могло означать, что самолет поддавался определенному контролю со стороны пилотов. Таким образом, время падения «Боинга» составило не менее 9 минут, а возможно, даже 12 минут. За это время большинство пассажиров, вероятно, успели выполнить все команды экипажа: пристегнули ремни, надели кислородные маски. Однако ни одного из тел пассажиров не было найдено.

В 1997 году бывший высокопоставленный сотрудник японской военной разведки заявил, что южнокорейский «Боинг-747» выполнял задание американских спецслужб. Подробности этого события изложены в книге «Правда о полете КАЛ-007», которую написал отставной офицер Иосиро Танака, руководивший до выхода на пенсию электронным прослушиванием военных объектов СССР со станции слежения в Вакканае, на самом севере острова Хоккайдо. Именно этот объект, кстати, зафиксировал переговоры советских пилотов, преследовавших южнокорейский самолет в ночь с 31 августа на 1 сентября 1983 года.

Свои утверждения Танака основал на анализе данных о крайне странном маршруте движения лайнера, а также на предоставленных Россией в распоряжение ИКАО в 1991 году сведениях о советских радиопереговорах в связи с этим инцидентом. В результате собственного исследования бывший офицер японской разведки пришел к выводу, что американские спецслужбы сознательно направили южнокорейский пассажирский самолет в советское воздушное пространство, чтобы вызвать переполох в системе противовоздушной обороны СССР и выявить ее засекреченные и обычно молчащие объекты.

По мнению Танаки, США в то время прилагали все усилия для сбора информации о советской ПВО на Дальнем Востоке, которая в 1982 году была модернизирована и значительно усилена. Американские разведывательные самолеты и раньше регулярно нарушали воздушное пространство СССР в районе гибели южнокорейского «Боинга-747», однако они могли залетать туда только на очень короткое время. Именно поэтому, считал японский эксперт, для проведения операции был выбран пассажирский лайнер, который, по мнению спецслужб США, мог долго и безнаказанно лететь над объектами советской ПВО.

Существуют и на первый взгляд невероятные версии этой катастрофы. По одной из них, границу нарушил беспилотный «Боинг» - двойник, имитировавший полет рейса КАЛ-007. А пассажирский «Боинг» был уничтожен на своей международной трассе по указанию директора ЦРУ США Уильяма Кейси.

«В тот день действительно в воздушном пространстве Дальнего Востока было сбито три самолета, - утверждает бывший заместитель представителя ИКАО в Монреале Владимир Подберезный, который принимал участие в расследовании обстоятельств гибели южнокорейского самолета. - Первым пострадал самолет-разведчик, - скорее всего, «Р-3 Орион». Это произошло за 10-12 минут до уничтожения беспилотного «Боинга» летчиком Су-15 Осиповичем.

Уничтожение самолета-разведчика не входило в планы «воздушной операции». Как говорится, случайное совпадение: на «экране» радиолокационного прицела Су-15 отметка разведчика оказалась ближе, чем беспилотного «Боинга». Вторым - в 6.24.56 (время сахалинское) - был уничтожен (взорван) беспилотный (пустой) «Боинг». Через 4 минуты (6.28.49) взорвался на своей международной воздушной трассе «Боинг» рейса КАЛ-007. Первые обломки его найдены через 8 дней у побережья острова Хоккайдо, к северу от острова Хонсю».

Все три самолета были уничтожены над международными водами. Утром 1 сентября 1983 года на стол начальника Генерального штаба маршала Н. Огаркова легли предварительные боевые донесения (шифровки) от трех главкомов: войск ПВО, ВВС и ДВО. Донесения свидетельствовали: летчик Геннадий Осипович сбил в нейтральных водах самолет-разведчик США.

Вечером в программе «Время» по Центральному телевидению маршалом Огарковым, затем в заявлении ТАСС была сообщена лишь полуправда, считает Подберезный. Якобы после предупредительных выстрелов трассирующими снарядами, произведенных советским летчиком, самолет-нарушитель покинул воздушное пространство СССР. Затем в течение десяти минут он наблюдался радиолокационными средствами, а позже вышел из зоны наблюдения. То есть его полет истребителем Су-15 не пресекался.

Другую часть правды о том, что советский истребитель сбил в международном воздушном пространстве американский самолет-разведчик, маршал Огарков поведать миру не мог - это вызвало бы всемирный скандал, поскольку налицо было грубое нарушение норм международного права.

Спустя 5-6 дней, когда в руках у маршала С. Ахромеева появился «черный ящик» (речевой регистратор от южнокорейского рейса КАЛ-007), версия инцидента резко меняется. Согласно ей, покинувший воздушное пространство СССР самолет-нарушитель был уничтожен истребителем Су-15. В новом заявлении даже была озвучена ответственность Советского государства за уничтожение пассажирского самолета.

Через четыре дня летчика Осиповича переводят для продолжения службы в Армавир. Однако сначала он появляется в Москве, в Генштабе, на «беседе». Его обвиняют в срыве боевой задачи по уничтожению самолета-нарушителя. И это на самом деле так. Но высокие чины Генерального штаба «помиловали» летчика, «посоветовав» ему в телевизионном интервью «перенацелить» ракеты с самолета-разведчика США на южнокорейский «Боинг», который он не сбивал и не мог сбить. За «примерное» поведение - перед телекамерой - ему выдали премию в размере 192 рубля.

Кстати, дальнейшая военная служба у Осиповича не сложилась - он уволился из армии. Любопытно, что ни одна из комиссий по расследованию инцидента к своей работе его не привлекала. В двух официальных докладах ИКАО говорится, что ее специалистам «не удалось» встретиться с Осиповичем.

«Есть ли доказательства наличия двух «Боингов»? По мнению Подберезного, речевой регистратор и регистратор параметров полетов, которые исследовали в СССР, России и в ИКАО, на самом деле были не с южнокорейского «Боинга», а с двух разных самолетов.

Останки пассажиров южнокорейского «Боинга» (рейс КАЛ-007), который весь свой полет осуществлял по международной воздушной трассе Р-20 (что подтверждает расшифрованный речевой регистратор), находятся на дне Тихого океана, восточнее острова Хоккайдо. Советские водолазы-эксперты с высокой вероятностью определили: судя по отсутствию пассажиров, да и по другим параметрам, останки «уничтоженного» Осиповичем «Боинга» не принадлежали южнокорейскому рейсу.

Между тем самолет-разведчик США, следуя вдоль международной воздушной трассы Р-20, осуществлял перехват и запись всех переговоров экипажа КАЛ-007 с диспетчерскими службами Анкориджа и Японии, с другими экипажами, организуя временные радиопомехи линиям связи. Цель - создать видимость отклонения самолета от трассы. Так появился параллельно второй «черный ящик» (речевой регистратор). Нет, не копия, - именно он через 5-6 дней после инцидента каким-то образом оказался у маршала С. Ахромеева.

Е-3А, на борту которого находился У. Кейси, взлетел с одной из авиабаз США на Аляске вечером 31 августа (время камчатское). Обнаружен в 23.45 в 800 км от Петропавловска-Камчатского, на высоте 8000 м радиотехническими войсками. Судя по сообщению маршала Огаркова на пресс-конференции, предположительно это был РС-135. После обнаружения самолет совершал «странное» барражирование. С этой же базы через некоторое время взлетели еще два-три самолета-разведчика.

Два «Боинга-747» поднялись с аэродрома Анкориджа. Один из них, «Боинг-747-200 В», - беспилотный, двойник южнокорейского, имитирующий его полет как нарушителя воздушного пространства СССР. Двойник и Е-3А сблизились и в течение 10 минут шли вместе. Далее они разделились. Е-3А развернулся на юго-восток, в сторону международной трассы, со снижением высоты, пытаясь выйти из зоны видимости радиотехнических войск ПВО СССР. Беспилотный «Боинг» (без пассажиров, но напичканный чемоданами, различной одеждой - мужской, женской, детской) пошел по сейчас уже известному маршруту нарушения.

Через 10 минут после выхода из воздушного пространства СССР беспилотный «Боинг» был ликвидирован (взорван) по заранее заложенной программе или дистанционно по радио с борта самолета Е-3А. За 10 минут наблюдения самолет мог при скорости 900 км/час пройти 900 км, но это расстояние не прошел, следовательно, разворачивался, чтобы не уйти далеко от воздушного пространства СССР.

В это время второй «Боинг-747-230 В» (рейс КАЛ-007) на автопилоте совершал свой полет по международной трассе Р-20, от которой он никуда не отклонялся (если б и отклонился, то из разговоров между собой членов экипажа это можно было бы установить). Но они вели себя так, как и должны были вести, четко выдерживая параметры трассы. Ни одно официальное расследование до сих пор не может объяснить мотивы хладнокровного поведения членов экипажа южнокорейского «Боинга».

Через 4 минуты после уничтожения беспилотного «Боинга» взрывается КАЛ-007. Тоже по радио, с борта Е-3А, подводит итог Подберезный.

В 1993 году Международная организация гражданской авиации (ИКАО) пришла к выводу, что «Боинг-747» попал в воздушное пространство СССР из-за навигационной ошибки и был сбит, поскольку его приняли за разведывательный самолет. Однако многие материалы по этому делу, в частности данные японского радиоперехвата, держатся в секрете. Словом, единого мнения, почему экипаж южнокорейского «Боинга» углубился столь далеко в воздушное пространство СССР, до сих пор нет.